Кмет, получивший между ног, согнувшись в три погибели, давился криком, вжавшись головой в лесной подстил. Наездник не глядел на него.

— Хватай коней, — сказал он, глядя на Мильву, — мы должны побыстрее отскочить от реки, армия прочесывает леса по обоим берегам.

— Мы? — поморщилась она, не опуская лука. — Вместе? С каких это пор мы стали родней? Или друзьями?

— Я объясню. — Он развернул коня и схватил вожжи гнедого жеребца. — Если ты дашь мне на это время.

— Времени–то как раз у меня и нету. Ведьмак и остальные…

— Знаю. Только нам не спасти их, если позволим себя прикончить или поймать. Хватай коней и в чащу. Поторопись.

«Его зовут Кагыр, — вспомнила Мильва, кинув взгляд на странного спутника, с которым ей довелось сидеть в яме из–под вывороченного дерева. — Странный нильфгаардец, который треплется, будто он не нильфгаардец. Кагыр. Ну да».

— Мы думали, тебя убили, — буркнула она. — Гнедой без седока вернулся…

— Было небольшое приключение, — сухо ответил он. — С тремя разбойниками, волосатыми словно оборотни. Налетели на меня из засады. Конь убежал. Разбойники не сумели. Они были без лошадей. Прежде чем мне удалось добыть нового верхового, я здорово отстал от вас. Догнал лишь сегодня утром. У самого лагеря. Перебрался через реку ниже по течению и ждал на том берегу. Знал, что вы поедете на восток.

Один из укрытых в ольховнике коней зафыркал, топнул. Смеркалось. Комары нагло зудили около ушей.

— Тихо в лесу, — сказал Кагыр. — Армия отошла. Бой кончился.

— Ты хотел сказать — резня.

— Наша конница… — Он осекся, кашлянул. — Императорская конница напала на лагерь, и тут с юга налетели ваши. Кажется, темерцы.

— Если бой кончился, надо вернуться. Ведьмака отыскать, Лютика и остальных.

— Разумнее дождаться вечера.

— Страшно тут как–то, — сказала она тихо, сжимая лук. — Угрюмое урочище, аж мурашки бегают. Вроде тихо, а все что–то шуршит в кустах… Ведьмак болтал, мол, гули тянутся на места боев… А кметы о вомпере говорили…

— Ты здесь не одна, — ответил он вполголоса. — Одному страшнее.

— Угу! — Она поняла, о чем он. — Ты ведь почти две недели вслед за нами тащишься. Один, как в жопе дырочка. Волочишься за нами, а вокруг все твои… Хоть говоришь, ты не нильф, но все едино — твои. Пусть меня черти сжуют, если я понимаю… Заместо того чтобы к своим пристать, за ведьмаком тянешься. Зачем?

— Это долгая история.

Когда высокий скоя’таэль наклонился над ним, крепко связанный Струйкен зажмурился от страха. Говорили, некрасивых эльфов не бывает, все эльфы как на подбор прекрасны, такими уж они рождаются. Возможно, легендарный командир белок тоже родился красивым. Но сейчас, когда его лицо пересекал ужасный шрам, обезобразивший лоб, бровь, нос и щеку, от присущей эльфам красоты не осталось и следа.

Покореженный эльф присел на лежащий рядом ствол.

— Я — Исенгрим Фаоильтиарна, — сказал он, снова наклоняясь над пленником. — Четыре года я борюсь с людьми, три года командую группой. Я схоронил погибшего в боях родного брата, четырех двоюродных, больше сорока братьев по оружию. Я считаю вашего императора своим союзником и неоднократно доказывал это, передавая вашим разведслужбам информацию, помогая вашим агентам и резидентам, ликвидируя указанных вами людей.

Фаоильтиарна замолчал, подал знак затянутой в перчатку рукой. Стоящий неподалеку скоя’таэль поднял с земли небольшой туесок из березовой коры. Из туеска сочился сладкий запах.

— Я считал и считаю Нильфгаард союзником, — повторил эльф. — Поэтому сначала я не верил, когда мой информатор предупредил, что на меня готовится засада. Что я получу указание встретиться с глазу на глаз с нильфгаардским эмиссаром, а когда прибуду, меня схватят. Я не верил собственным ушам, но, будучи осторожным от природы, пришел на встречу пораньше и не один. Каково же было мое удивление и разочарование, когда оказалось, что на секретную встречу вместо эмиссара явилось шестеро бандитов с рыбацкой сетью, веревками, кожаным колпаком, кляпом и кафтаном с крючками, затягиваемым ремнями. Экипировка, я бы сказал, обычно применяемая вашей разведкой при похищениях. Нильфгаардская разведка захотела схватить меня, Фаоильтиарну, живого, отвезти куда–то с кляпом во рту, затянутого по уши в смирительный кафтан. Загадочное дело, сказал бы я. Требующее разъяснения. Я рад, что один из разбойников, несомненно, их начальник, позволил поймать себя живым и сможет дать мне необходимые разъяснения.

Струйкен стиснул зубы и отвернулся, чтобы не глядеть на изуродованное лицо эльфа. Он предпочитал глядеть на туесок из березовой коры, около которого бренчали две осы.

— Теперь же, — продолжал Фаоильтиарна, вытирая платочком вспотевшую шею, — поболтаем, господин похититель. Для облегчения переговоров я поясню тебе некоторые детали. В этом туеске находится кленовый сок. Если наша беседа будет далека от взаимопонимания и далеко идущей откровенности, то упомянутым соком мы обильно смажем тебе голову. С особым тщанием — веки и уши. Потом отнесем на муравейник, вон на тот, по которому бегают симпатичные и трудолюбивые насекомые. Добавлю, что метода эта прекрасно оправдалась уже в случае нескольких Dh’oine и an’givare, которые проявляли упорство и минимум откровенности.

— Я на императорской службе, — взвизгнул шпион, бледнея. — Я — офицер императорских специальных подразделений, подчиненный господина Ваттье де Ридо, виконта Эиддона! Меня зовут Иан Струйкен! Я протестую…

— По роковому стечению обстоятельств, — прервал эльф, — здешние красные муравьи, обожающие кленовый сок, никогда не слышали о господине Ридо. Начнем. О том, кто отдал приказ похитить меня, я спрашивать не стану, ибо это ясно. Мой первый вопрос: куда меня должны были отвезти?

Нильфгаардский агент задергался в веревках, затряс головой, ему показалось, будто муравьи уже ползают по щекам. Однако молчал.

— Что делать, — прервал молчание Фаоильтиарна, давая рукой знак эльфу с туеском. — Обмажьте его.

— В Вердэн, в замок Настрог! — завопил Струйкен. — По приказу господина де Ридо.

— Благодарю. И что же в Настроге?

— Следствие…

— О чем собирались расспрашивать?

— О событиях на Танедде! Умоляю, развяжите меня! Я скажу все!

— Конечно, скажешь, — вздохнул эльф, потягиваясь. — Тем более что начало уже положено, а в таких делах самое трудное — начать. Продолжай.

— У меня был приказ узнать у вас, где скрываются Вильгефорц и Риенс! И Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах!

— Забавно. На меня расставляют ловушку, чтобы расспрашивать о Вильгефорце и Риенсе? И что же я могу о них сказать? Что может меня с ними связывать? А с Кагыром еще забавнее. Ведь его я отослал к вам, как вы и желали. В путах. Неужели посылка не дошла?

— Отряд, высланный на место встречи, уничтожен… Кагыра среди убитых не было…

— Так. И у господина Ваттье де Ридо возникли подозрения? Но вместо того чтобы попросту послать к нам очередного эмиссара и попросить объяснений, он тут же устраивает мне западню. Приказывает отвезти в Настрог и выслушать. Относительно событий на Танедде.

Шпион молчал.

— Ты не понял? — Эльф наклонился к нему. — Это был вопрос. Так в чем дело?

— Не знаю… Этого я не знаю, клянусь…

Фаоильтиарна махнул рукой. Струйкен рычал, дергался, клялся Великим Солнцем, заверял в своей невиновности, плакал, мотал головой и плевался соком, который плотным слоем покрывал его лицо. И только когда четверо скоя’таэлей потащили его к муравейнику, он решился заговорить. Хотя последствия могли быть еще ужаснее, чем муравьи.

— Господин… Если об этом узнают, я погиб… Но я признаюсь… Я видел секретные приказы. Подслушал… Скажу вам…

— Это ясно, — кивнул эльф. — Рекорд в муравейнике, составляющий час сорок минут, принадлежит некоему офицеру из специальных отрядов короля Демавенда. Но в конце концов и он заговорил. Ну начинай. Быстро, складно и конкретно.